Боец Каширин из Бардовки

Степан Каширин родился в селе Бардовка Топорнинского (ныне Кушнаренковского) района 28 августа 1912 года. В их большой крестьянской семье росло девять детей. Он был вторым ребенком. С восьми лет пошел в школу, где окончил четыре класса. С 12 лет начал работать. Времена были тяжелые, нужно было во всем помогать взрослым. Жили единоличным хозяйством. Пахали, сеяли, убирали хлеб – и все это своими руками.
В 1929 году организовали колхоз, где Степан сначала ухаживал за общественным скотопоголовьем, затем работал бригадиром. В 1935 году создал семью.
В 1939 году Степана Каширина призвали на финскую войну, начавшуюся в конце ноября. Первоначально в условиях надвигающейся войны с Германией Финляндии была предложена на обмен большая территория в Карелии, чем та, которую просила наша страна, чтобы отодвинуть границу от Ленинграда, которая проходила в 32 километрах. Переговоры не дали результата. Финское правительство не приняло условий советского руководства, чувствуя поддержку Германии.
Для того, чтобы ликвидировать на Карельском перешейке подготовленный финской армией плацдарм нападения на советскую страну, снять угрозу с городов Ленинграда, Мурманска и Мурманской железной дороги, пресечь участившиеся провокации, войска Ленинградского военного округа 30 ноября перешли в наступление. Боевые действия развернулись на нескольких участках границы от Финского залива до Баренцева моря – на Выборгском, Успенском, Кандалашском и других направлениях. Но решающие события происходили на Карельском перешейке, где были сосредоточены главные силы сторон.
Стоявшие перед нашими войсками задачи были не из легких. Заранее развернутая группировка финской армии, состоявшая из 15 пехотных дивизий со средствами усиления, опиралась на мощную полосу долговременных укреплений линии Маннергейма общей глубиной до 90 километров, где насчитывалось 296 железобетонных и 897 гранитных сооружений и заранее подготовленные заграждения, прикрывавшие основные пути к населенным пунктам, узлам дорог, межозерным дефиле. Только в оперативной зоне заграждений имелось 220 километров проволочных препятствий, 1200 километров лесных завалов, 50 километров рвов и эскарпов, 80 километров надолбов, 386 километров минных полей.
На реках были подготовлены участки затопления. Шли на Выборг через Карельский перешеек. Трудности для наших войск обуславливались еще и тем, что они вели наступление в условиях озерной, труднопроходимой лесисто-болотистой местности, при суровой зимней стуже с температурой до 45 градусов мороза, частых снежных буранах, снежный покров достигал до 1 метра глубины. На дорогах и просеках противник устанавливал противотанковые, противопехотные мины и фугасы большой взрывной силы. Отступая, он всюду оставлял мины-ловушки, мины-сюрпризы. Минировал лестницы, двери домов, колодцы, калитки.
Как бы невзначай, брошенные на дорогах и улицах валялись чемоданы, велосипеды, часы, патефоны. При одном прикосновении к ним сразу раздавался взрыв.
Вовсю били финские снайперы, они чаще сидели на соснах в маскхалатах. На веревочке им подавали мешочки с патронами, едой. За 10 «звездочек», то есть убитых советских солдат финнам давали орден. Их вооружение превосходило наше. Наши войска замерзали в окопах (там была вода) и пока солдаты находились в них, шинели примерзали, а выйдешь из окопа – попадешь под пули снайперов. С тяжелыми боями и большими потерями вышли в город Выборг.
Красная армия несла большие потери ранеными, убитыми, пленными, обмороженными. Потери финнов были значительно меньше. Только в начале февраля 1940 года, сконцентрировав значительные силы, командование Красной Армии смогло прорвать фронт и выйти на оперативный простор. Затем полтора месяца собирали трофеи и подбирали трупы. После заключения мира с финнами тут же сколотили трибуну, командование благодарило наших солдат за победу.
Советская Родина высоко оценила мужество бойцов и командиров в борьбе с белофиннами: 405 человек были удостоены звания Героя Советского Союза. За финскую войну дали всем ордена и по 300 рублей.
Степан Николаевич Каширин был награжден орденом Красной Звезды.
– После войны нас перебросили через Ленинград в Польшу (Западная Белоруссия и Западная Украина), – вспоминал наш земляк. – Советские войска тепло встречали по пути, жители дарили нам подарки. В Польше стояли наши казаки. Привели наших солдат на отдых – многие болели водянкой, сплошь были покрыты чирьями: сказалась простуда во время финской войны, немало было умерших.
Хотелось домой, но в Литве было неспокойно. Однако пока ждали выступления против советских войск, летом прибалтийские республики (Литва, Латвия, Эстония) вошли в состав СССР, всё утихло, боёв не было. 15 дней простояли в Литве.
Только вернулись домой в конце 1940 года, как 5 июня 1941 года снова начались сборы в лагерях на 45 дней. А 22 июня началась война с Германией. Из Бардовки призвали сразу 39 человек. Ушёл вместе с ним и брат Степана, Михаил (потом он вернется с фронта без ноги). И прямо с лагерей – на фронт в Витебскую область на Западной Двине. Станция Ярцево в 60 километрах на северо-востоке от Смоленска к Москве. Севернее сконцентрировалось крупное соединение немцев для захвата Москвы. Ночью здесь высадился немецкий десант. Начался бой.
Оборону держали сибирские войска со своими пушками, хорошие войска были. По фронту сразу разнеслось: «Сибиряки подошли». Они ударили по врагу сразу, с ходу. Артиллеристы, пехотинцы, разведчики влились в ряды защитников Москвы со свежей сибирской мощью. Медлителен, угрюм, неразговорчив сибиряк, когда делать нечего. Но в бою нет злее, упорнее и веселее его. Опасность захватывает его целиком и весь он – в ней. Немцы очень быстро почувствовали приход сибиряков на себе. Входя в деревню, обязательно спрашивали жителей, не сибиряки ли тут действуют и качали головой, если оказывались они:
– Вперед идет, как лисица снега не пошевелит, а назад – прёт как медведь, – говорили о сибиряках-разведчиках.
Напорист и азартен в бою сибиряк, любит взять то, что не даётся сразу, хорош на тяжелое дело, сделает то, что лошади не под силу. Орудия свои берегли артиллеристы, и тащили их на себе даже тогда, когда не было ни одного снаряда и оказывались в окружении. Упорство играет в бою немалую роль и сибиряка по характеру узнавали.
Вот и под Ярцевом сибиряки выждали, когда немцы наладили понтонную переправу, ждали удобного момента, когда начнется переправа. И вот только она началась, сибиряки начали метко бить по врагу. Силы наших войск иссякли, немцы стали наступать, загнали наши войска в болота. Фашисты бросали на нас фугасные бомбы такой мощности, что из воронок нас выбрасывало как щепок.
Степану Каширину приходилось встречаться с односельчанами на фронте, короткая встреча была с танкистом Василием Петровичем. Александр Ерёмин был связным (из Бардовки ушли четверо Александров Ерёминых, все погибли: книга «Память», том 14, стр. 207), в одном блиндаже были, был тут же пулемёт. На Западной Двине он так и остался, погиб там…
Во время выполнения задания под Смоленском Степан Николаевич был ранен: «Только за пеньком пристроился, тут и ударило в руку и голову. Раненых в Смоленск везли. Дороги все разбиты, раненые кричали от боли. В госпитале хорошо выхаживали. Потом попал в батальон выздоравливающих, который помещался в землянках, а там – вши! Затем расформировали по квартирам в селе Игнатовка. Хозяйка пожилая была, заставила нас вначале всё бельё прожарить в бане, потом только пустила в дом. Положение на фронте было тяжёлое, отступали с боями, бывало, голодали».
Гитлер был убеждён, что к 15 августа падёт Москва, а за 2-3 месяца с Советским Сою-зом будет покончено. Таким образом, в быстром овладении Москвой Гитлер видел ключ к достижению победы в войне с Советским Союзом. Вот почему Москва, подобно огромному магниту, притягивала основные силы Вермахта. Московское направление было основной осью, центром концентрации немецко-фашистского командования на Восточном фронте. Концентрируя основные силы в Московском направлении, Гитлер и его генералитет стремились прежде всего сломить сопротивление советских войск, уничтожить их и открыть путь на Москву. Уничтожить Москву так, чтобы ни один советский солдат, ни один житель не смог покинуть её, а Москву затопить. Остановить противника, преградить ему путь к Москве в то время, когда война со страшной силой бушевала на советской территории и охватывала всё новые и новые районы и области – задача была чрезвычайно трудной.
Сложилась тяжелейшая кризисная обстановка. Западнее Вязьмы /Ярцево/ противнику удалось окружить часть четырех наших армий – 19-й, 20-й, 24-й, 32-й. Однако оказавшиеся в окружении советские воины продолжали сражаться, приковав к себе 28 вражеских дивизий. Тем самым выигралось драгоценное время для укрепления обороны Москвы. Неимоверно трудное время было для солдат и нашей Родины. Страшно тяжело было бороться с превосходящими силами противника. Еще мучительнее было отступать вглубь страны. Но другого выхода у нас не было. Наша армия нес-ла тяжёлые потери. Враг овладел множеством городов и сёл и в октябре-ноябре 1941года стоял уже у Москвы.
Советские войска, партизанские соединения, в тяжелых оборонительных боях нанося противнику большие потери в живой силе и военной технике, укротили фашистский «Тайфун», сорвали его план.
Оборонительные бои и сражения знаменательны тем, что они затормозили, а затем и остановили противника. Героическая оборона на всех направлениях, ведущих к Москве, обескровила противника, подорвала моральный дух немецких солдат, обеспечила условия для перехода советских войск в решительное контрнаступление. В битве под Москвой советское командование (маршалы Г. К. Жуков, И. С. Конев, С.К. Тимошенко) впервые в ходе Второй мировой войны, в сложнейших условиях осуществило переход от обороны к контрнаступлению. Перешли к контрнаступлению тысячи километров фронта.
Промышленность страны быстро наращивала выпуск военной продукции. Только Москва и Подмосковье за считанные месяцы перешло на выпуск всех видов миномётов и множества другого оружия. На фронте стало легче, когда появились «Катюши».
Контрнаступление советских войск развивалось и переросло в общее наступление, началось освобождение родной земли и на Смоленщине.
После контузии в 1943 году думали, что я не выживу, – говорил Степан Николаевич. – Разворотило челюсть, не мог есть. Кормили почуточку из чайной ложечки. 4,5 месяца лечился в госпитале Бузулука, а приехал домой, раны снова открылись. 1,5 месяца лечился в республиканской больнице Уфы. Комиссовали осенью 1943 года....
Героический труд в тылу стариков, подростков, женщин, заменивших ушедших на фронт мужчин, уже с 1942 года стал обеспечивать фронт всем необходимым. Сами недоедали, недосыпали, но вовсю старались, чтобы воин был одет, обут, сыт и было бы у него лучшее вооружение, чем у немца – вот такие цели преследовали труженики тыла.
– Из Затона на попутке добирался домой на лошади, – продолжал он. – У попутчика самого было двое сыновей на фронте. Расспрашивал, что там да как? Всю дорогу плакал. Подвез он меня до самого дома, тут встретили меня жена и мать...
После выздоровления Степан Николаевич работал в колхозе. Воспитали вместе с супругой Клавдией Никитичной четверых детей. Всю жизнь помогали в воспитании внуков. Степан Николаевич был хорошим пчеловодом, свой опыт и знания передал сыну Александру. В 1961 году 12 апреля, в день полета Юрия Алексеевича Гагарина в космос, случилось в семье большое горе. Погиб на стройке Николай, он мечтал получить музыкальное образование. В семье все музыкально одарены, Александр – прекрасный баянист.
В конце 2002 года не стало последнего участника Великой Отечественной войны из Бардовки – Степана Николаевича Каширина. Но он не будет забыт односельчанами, останется в памяти, сердцах его жителей, следующих поколений его внуков и правнуков. Степан Николаевич был награжден орденом Красной Звезды и многими медалями.
Валентина КАШИРИНА,
ветеран педагогического труда, руководитель группы.

(Из газеты «Авангард»